Неженка - Страница 37

— Готов поспорить, что у тебя в запасе есть чертовски забавная история! Давай залезай. Мы подбросим тебя до ближайшего телефона.

Она начала колебаться. Садиться в машину с двумя незнакомцами представлялось ей не самым мудрым поступком, но, по-видимому, другого выбора у нее не было. Она стояла на дороге с волочащимися в пыли оборками платья и оттягивающими руки чемоданами, и незнакомое сочетание страха и неопределенности вызывало у нее тошноту.

Скит высунулся из окна и, наклонив голову, посмотрел на Далли:

— Она боится, что ты — мерзкий насильник, готовый надругаться над ней! — Он опять обернулся к Франческе:

— Мадам, внимательно вглядитесь в прекрасное лицо Далли, а потом скажите, неужели, по вашему мнению, мужчина с таким лицом вынужден прибегать к насилию над не желающими того женщинами?

Определенно, в его словах был здравый смысл, однако это не очень-то успокоило Франческу. По правде говоря, ее больше всего беспокоил отнюдь не человек по имени Далли.

Далли, казалось, прочел ее мысли, хотя, учитывая обстоятельства, это, вероятно, было не так уж сложно.

— Дорогая, насчет Скита можешь не волноваться, — сказал он. — Скит — закоренелый мизогинист , вот он кто!

Это слово в устах человека, который, несмотря на потрясающую внешность, имел акцент и манеры заурядного неуча, удивило Франческу. Она все еще колебалась, когда дверца автомобиля распахнулась и пара пыльных ковбойских сапог опустилась на дорогу. Боже правый… Она с трудом сглотнула, поднимая взгляд — все выше и выше.

Его тело было столь же совершенным, как и лицо.

На нем была голубая флотская майка с короткими рукавами, обтягивающая грудь и подчеркивающая бицепсы, трицепсы и все прочие невероятные вещи, и джинсы, вылинявшие почти добела повсюду, кроме обтрепавшихся швов. У него был плоский живот и узкие бедра; он был тощим и длинноногим, ростом шесть футов и несколько дюймов, и при виде его у Франчески перехватило дыхание. «Должно быть, это правда, — взволнованно подумала Франческа, — все эти разговоры про американцев и их витаминные пилюли!»

— Багажник набит доверху, поэтому придется закинуть ваши чемоданы на заднее сиденье к Скиту.

— Хорошо! Можно положить куда угодно.

Когда он подошел к ней, она обрушила на него всю мощь своей улыбки. Удержаться Франческа не могла; такая реакция была автоматической, запрограммированной в ее генах по линии Серрителла. Внезапно ей показалось, что появление в далеко не лучшем своем виде перед таким эффектным мужчиной, пусть даже и неотесанным мужланом из лесной глуши, доставляет ей куда большую боль, чем волдыри на ногах. Сейчас она готова была отдать все, что имела, за полчаса перед зеркалом с содержимым своей косметички и за белый льняной костюм от Мэри Макфадден, что висел в магазине перепродажи на Пиккадилли прямо рядом с ее барвинково-голубой вечерней пижамой.

Он встал как вкопанный и уставился на нее.

Впервые с тех пор, как она уехала из Лондона, Франческа почувствовала, что наконец-то оказалась на своей территории!

Выражение его лица лишь подтверждало сделанное ею давным-давно открытие: мужчины везде одинаковы. Она глянула на него невинными лучистыми глазами:

— Что-то не так?

— Вы всегда это делаете?

— Делаю что? — Ямочки на щеках стали еще глубже.

— Предложение мужчине меньше чем через пять минут после того, как впервые увидели его.

— Предложение? — Не в силах поверить, что правильно поняла сказанное, Франческа негодующе воскликнула:

— Я совершенно определенно не делала вам никаких предложений!

— Дорогуша, если эта улыбка — не предложение, то я и не знаю, что это. — Он поднял ее чемоданы и перенес на другую сторону автомобиля. — Обычно я не обращаю на это внимания, знаете ли, но меня поражает безрассудство, с каким вы ведете себя, будучи неизвестно где, в обществе двух незнакомых мужчин, которые, исходя из того, что вы успели о них узнать, вполне могут оказаться законченными извращенцами!

— Мое предложение! — Она топнула ногой. — Сейчас же поставьте чемоданы! Я никуда с вами не поеду, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.

Оглядев окружавшие их низкорослые сосны и пустынную дорогу, он сказал:

— Судя по тому, что я вижу, ждать осталось недолго.

Франческа не знала, что делать. Ей нужна была помощь, однако его поведение было невыносимым, и ей претила мысль о том, чтобы, потеряв достоинство, залезть в машину. Далли отнял у нее возможность выбора: открыл заднюю дверцу и бесцеремонно швырнул багаж Скиту.

— Поосторожней с ними! — закричала она, рванувшись к автомобилю. — Они от Лоис Вуттон!

— На этот раз ты подцепил действительно живую штучку, — проворчал Скит с заднего сиденья.

— А то я этого не знаю, — ответил Далли.

Он взгромоздился за руль, захлопнул дверцу и, высунувшись из окна, посмотрел на Франческу.

— Если вы хотите и дальше владеть своим багажом, дорогуша, то полезайте-ка в машину, и побыстрее, а то ровно через десять секунд я включу передачу моей старушки «Ривьеры», и мы с мистером и миссис By… как их там станем для вас не чем иным, как отдаленным воспоминанием!

Прихрамывая, Франческа обогнула автомобиль сзади и подошла к дверце для пассажиров на другой его стороне, борясь со слезами, стремившимися прорваться наружу. Она испытывала унижение, страх и — что хуже всего — свою беспомощность.

Заколка, скользнув по ее волосам, упала в придорожную грязь.

Как ни прискорбно, но ее страдания только начинались.

Франческа быстро обнаружила, что кринолин совершенно не приспособлен для салона современного автомобиля. Не глядя на своих спасителей, дабы не видеть их реакцию на ее мучения, она наконец примостилась на сиденье боком, после чего собрала непослушную массу материи себе на колени.